Муниципальное автономное
общеобразовательное учреждение
"Средняя общеобразовательная школа
с углубленным изучением отдельных предметов
№104 г.Челябинска
"

454016 г. Челябинск, ул. Братьев Кашириных, 103б
Директор:
Петрова Ольга Викторовна
Часы приема: среда 1600- 1700
+7(351) 797-23-15
mou-104@mail.ru
Вахта:   + 7(351) 793-03-11
юнеско_яблоко_желтое_2.png
 



Вырышев Николай Иванович

Родился 29 февраля 1924 г. р. в деревне Ончугово Курильской области. В 1929 г. началось раскулачивание, создавались коммуны. В 1930 г. отца убили кулаки. Мать вступила в коммуну. Но коммуна вскоре распалась. Мать с тремя детьми уехала в Первоуральск на золотой прииск. Затем переехали в Челябинск, жили на ЧГРЭСе, жили в Шершнях у брата матери. Мать устроилась на Шершнёвский карьере. Там брали камень, бурили. Она буры таскала и “зубилья”. Ему тогда было 9 лет. В Шершнях пошёл в школу и проучился 4 класса. С 5 класса учился в школе № 30. Школу не закончил, бросил. Жили очень тяжело. В 1940 г. перебрались на Шершнёвский карьер, там и обосновались. Николай пошёл работать на карьер. Работал с грабарями (подбирали и грузили щебёнку). Его работа – возить щебенку. Затем работал грабарем в Копейске. В 14 лет брат взял его в трампарк. Около года там работал. В 1941 г. ушёл на ЧТЗ. Два года работал там. Был оператором на токарном станке. Когда началась война, стал наладчиком, дали, сначала 6 станков, потом ещё 2 станка. Людей-то не хватало, уходили на фронт. Работал до конца 1942 г. На заводе работать было тяжело. Работали по 12 часов и больше. Завод от дома был далеко. Домой приходил только раз в неделю. Принесу, вспоминает Николай Иванович, всё грязное и масляное, мать всё вымоет и выстирает. И опять назад на завод. Спали прямо в цехе, натаскали дверей, досок, сделали полати – там и спали. Кормили, правда, три раза в день. Давали первое, кашу, хлеб давали – кусочка по два. Был на “броне” – освобождён от призыва. Но Николай Иванович решил идти на фронт. В военкомате был утром, а вечером уже в Чебаркуле. Формировались 10 дней, это было где-то в ноябре. Наконец погрузились, и повезли их под Москву. Подъезжали к Москве, видно было зарево, слышны были взрывы. Стояли. Затем команда – “По вагонам”! Повезли, а куда везут, кто знает, кто скажет. В армии не спрашивали и не говорили. Оказалось под Сталинград. Состав остановился, разгрузились и ходом на Сталинград. Установили пушки. Били на дальние расстояния, но бывало, давали и залповые и одиночные выстрелы. Постреляем день-два и снова передвижка дальше. В один момент, как думает Николай Иванович, они оказались в окружении. Стало плохо с питанием. Раненых не вывозили. Так было где-то неделю. Люди обмораживались. Обморозив себе ступни ног, Николай Иванович попал в госпиталь. А госпиталь – какие-то бараки (как предполагал Николай Иванович – раньше были там заключённые). Там раненых раздели, помыли - и по баракам. Кто мог – сами шли, а кто не мог - шажком тихим, или вообще на коленях. Сколько там пробыл Николай Иванович, сказать не может. Но помнит, начался тиф. Тифозных отделили. “Мне, видимо, повезло”, - вспоминает Николай Иванович, - когда начали переписывать больных, медсестра, сама из Челябинска, думала, что я тоже челябинец. Сказала, что потом подбежит ко мне. Потом пришла и укол или два укола сразу сделала. Потом ещё пришла”. Так, наверное, и спасла землячка Николая Ивановича. Затем этот госпиталь расформировали. Николая Ивановича отправили в госпиталь в Саратов. Госпиталь находился в бывшей школе. Школа эта стояла на холме. С ногами, конечно, была проблема. Хотели отрезать ноги, ступни. Николай Иванович не дал – “Отпадут, так отпадут”. Началось онемение. Хуже было с пальцами. “Те, которые уже почернели, врачи обламывали, не резали, не пилили, а прямо обламывали. Один или двое держали, а женщина (здоровая была) – врач, как говорили, – обламывала. Мне больно было, лекарств-то не хватало”. Подлечили и оттуда отправили в учебный батальон. Учился на радиста. Пробыл на курсах четыре месяца. Учили азбуке Морзе, изучал рацию. Затем отправили на распределение. Отправили в Тамбов. Там формировали на три части. Отдельные противотанковые полки с 76 мм орудием. Так дальше и служил в противотанковом полку. “После формирования наш полк был отправлен последним. Полк, который отправили перед нами (352 или 372 полк) попал под бомбёжку. А мы уже ехали по обходному пути – объезжали. Видим, все разворотило – рельсы, вагоны. В общем, страшно смотреть было. Но нас задерживать не стали. Вперёд и вперёд.” Полк Николая Ивановича прошёл всю Украину. Брали Шепетовку. «Мы отрезали немцев. Там была луговина и мы не поймём – по нам танки бьют, 4-ая батарея развернула свои пушки и как дали, смотрим, а оказывается свои по своим бьют. А немцы нас обманули, стороной обошли». Еще вспоминает Николай Иванович: «трассирующие пули летят, я – около бруствера, смотрю - по дороге кто-то наш побежал. И видно было, как трассирующая пуля по поясу его прошила и опять «зараза» трассирует. А он метров пять пробежал и упал». Николай Иванович вспоминал: «От Шепетовки нас направили на город (Изяслав или Заслав). Спустились по проселочной дороге, а там старинные дома – толстенные кирпичные стены. Остановили у «завозни» (где хлеб хранили), связь протянули. Прибыли батареи 57-мм пушек. А тут восемь танков вышли из леса – 1,5 км. Наши стрельнули, а первый танк на полном ходу как дал прямой наводкой по пушке – куда колеса, куда - щит. А раньше командир полка дал указание, чтобы у пушки одновременно более двух человек не было во время боев - только заряжающий и наводчик. И здесь-то вот их и накрыло – не разорвало, с виду целые, а возьмешь – как кости в мешках. А 57мм. пушки развернулись и из-за домов по танкам. Те-то по тракту идут, боком развернулись к пушкам. Ну, те и постреляли. Их снарядик-то сначала к броне как бы «прилипает», протекает вовнутрь и там взрывается. В общем, они эти танк подбили».

Прошли Польшу. Был Николай Иванович в Варшаве, Гдыне. Гдыне – портовый город. Там поставили их для охраны на случай прорыва немцев. Но пробыли там немного – недели две, может быть. Сняли полк – и сразу вперёд. «Передвижки» делали ночами. “Днём нас не трогали. А как ночь, так поехали. Где ехали, не знали: дороги все посёлочные, на тракты нас не вывозили. А дороги, какие – по обеим сторонам деревья, и едешь как в туннеле. Ехали там, где можно скрыться. В сёлах не останавливались – не знаешь где и едешь. Я был полкомвзвода, старший сержант – идёшь с командирами на расстановку (где пушки расставлять, по сообщениям, где танки будут идти). Связь тянули, но на рациях особо не приходилось работать. Рации работали перед артподготовкой, а так не давали работать, ведь немцы быстро засекали. Обычно работали на обычной связи со связистами». «Были в Германии, в Дрездене, В Берлине. Побывали Браденбургских ворот, у Рейхстага. Там приходилось много стрелять – били по зданиям, где засели снайпера. «Потом, когда всё закончилось, 5-6 мая, - выстрелы редкие были, почти кончилась война. Но в городе ещё обстреливали кое-где. Потом у Берлина, после подписания акта, отправили во Франкфурт – на Майне. Во Франкфурте началась демобилизация. Набирали учиться на шофёров. Захочешь учиться, иди к командиру. «Так и так, хочу на шофёра, чтобы специальность была. Без специальности – куда отправил меня командир к замполиту полка. Тот разрешил с условием, что после учёбы вернулся опять в часть». Я отвечаю: «Солдат есть солдат. Куда пойду?» Отправили на курсы. А я уже и раньше водил машины – и с людьми, и по хозяйственным делам. Был в учебном автобатальоне. После ещё 2 года курсировал в автобатальоне. А перед этим ещё старых демобилизовали. Николай Иванович говорит, что командир, устраивал проверки. Приказал прицепы с машиной переместить в другое место и поставить ровно – один к одному. Ученик говорил: ”Будет сделано!” И всё поставил. Командир похвалил его за это. Стали после этого посылать в рейсы – то в штаб армии, то в штаб дивизии, ещё куда-нибудь. Работал и на «Мане». Когда много груза - на «Мане», а когда перевозим начальство, - на служебной машине. Так и работали   на двух машинах. Николай Иванович вспоминал, что в 1946 г. в полку был редко – всё в рейсах по Германии. В 1946 г. начали машины отправлять на Родину, в народное хозяйство. В Дрездене был сбор – машин 400 насобирали. В армии машины собирали и в Брест-Литовск перегоняли. Мы стояли месяца два. Приезжали покупатели – разбирали машины. У нас осталось 8 машин. Решили возвратиться назад по другой дороге – хотели выехать на “бетонку”. Она шла от Берлина до Потсдама и там нас остановили и не пускали. Объезжать очень долго. Мастер наш добился проезда, и мы выехали на автостраду. Ездили опять во Франкфурт ”.

В 1947 г. Николай Иванович демобилизовался. Вот и вся жизнь на колёсах. Вот уже в Челябинске, вспоминает Николай Иванович, женился на Марии, работал в МВД – на легковой и грузовой машинах. Работал в лесничестве. Возил лес из МОУКа. Там дали лес, на Шершнёвском карьере построил свою хатку. Работал в геологической разведке. Там отработал более 9 лет. Последняя работа – на машине скорой помощи – 5 лет отъездил, потом механиком, начальником в хозяйстве госздравотдела. На пенсии с 1984 г. Нельзя сказать, что плохо жили – нет, хорошо прожили.

Эпизод: “ Брали Шепетовку. Мы отрезали немцев. Там была луговина и мы не поймём – по нам танки бьют, 4-ая батарея развернула свои пушки и как дали, смотрим, а оказывается свои по своим бьют. А немцы нас обманули, стороной обошли”. Еще вспоминает Николай Иванович: «Трассирующие пули летят, я – около бруствера, смотрю – по дороге кто-то наш побежал. И видно было, как трассирующая пуля по поясу его прошила и опять «зараза» трассирует. А он метров пять пробежал и упал».